Отправлено: 27.03.09 23:09. Заголовок: Самая длинная ночь

Время действия: декабрь 1978 года.
Место действия: Дарси.
Участники: Гвинед Лермонт и Алиса Лонгботтом.
Краткое описание:

Бутылка виски, пара сигарет.
Три месяца вестей оттуда нет.
Карэ тузов, ладонь опять пуста.
На шесть ключей замкнуть себе уста,
На семь оттенков черное делить,
Восьмые сутки, не пьянея, пить.
А на девятую, слепую ночь
Ты говоришь, что сможешь мне помочь.
Десяткой кубков завершен расклад...
Я точно знаю, что такое Ад.

 Отправлено: 28.03.09 00:08. Заголовок: Девять дней - кажетс..

Девять дней - кажется, в этот срок по магловским поверьям душа окончательно покидает тело и землю. Значит, девять дней она еще была здесь, на земле, ходила рядом: эта мысль так прочно засела в голове у Гвинед, что ей даже начинал чудиться знакомый взгляд. Даже не в спину, в лицо.
Девять дней она работала, как обычно, жила, дышала, мир нек изменился - и это, вопреки всему, окончательно убивало. У еды не стало вкуса, и она перестала есть, только изредка откликаясь на причитания Айкена. Старый домовик не находил себе места.
У воздуха не было вкуса, и она перестала дышать, заменяя это курением - непривычные к такому количеству табака легкие отзывались выворачивающим кашлем.
И документы не расплывались перед глазами, и слез не было. И слова не скользили мимо рассудка, наоборот, кажется, все бумаги были ясны, как никогда, все отчеты намертво врезались в память, и чтоб ей так раньше работалось!
Может быть, это только от счастья тупеют? А от боли - наоборот?
Восемь ночей до этой она спала урывками, потому что падала там, где сидела. Сон сам по себе приходить отказывался, наверное боялся кошмара, в котором золотые волосы, намертво влипшие в лужу подсохшей крови, приходилось обрезать... и нет, она не видела этого. Рассказывали в коридоре авроры, и, помнится, Гвинед тогда так глянула на Морриса, что тот чуть язык не проглотил. Холодно поинтересовавшись, не могут ли уважаемые коллеги в другом месте развлекаться страшными байками, Лермонт тогда прошла мимо, машинально стряхивая пепел на пол, и не услышала ответного вопроса про "не могла бы она курить в другом месте".
А подушка все еще пахла ее духами, и потому Гвинед опасалась даже заходить в спальню. Это потом, наверное, когда-нибудь она придет, уткнутся носом в брошенную, кажется, целую вечность назад, невесомую кружевную рубашку и, может быть, заплачет.
Может быть. Если повезет. А пока боль медленно жрала ее изнутри, превращая во что-то совершенно другое. Обратный процесс, а ведь весь этот год - один, чертвозьми, один год... всего один... она почти стала опять человеком, но, кажется, не судьба.

Как я буду жить без тебя теперь?

Гвинед подняла голову от спинки кресла, откинувшись на которую, полулежала последние полчаса, бездумно уставившись в каменный потолок.
Девятая ночь.
Прощай?

- Хозяйка, там... гостья. Леди Алиса, - Айкен, кажется, рад ее приходу. Надо же, у домовика тоже есть предпочтения.
- Готовь чай, - безразлично пожав плечами, Лермонт отложила пачку отчетов, мельком глянув в зеркало. ну вот, прекрасно, а синяки под глазами мы объясним тонной работы.

 Отправлено: 28.03.09 03:20. Заголовок: Над Лондоном кружила..

Над Лондоном кружилась страшная метель, а она терпеть не могла его ночные дежурства. Особенно тогда, когда они не совпадали с её собственными. Засыпать без Фрэнка рядом она так и не научилась. Ну, почти. Не считая тех случаев, когда приходила домой и, сразу проходя в спальню, просто падала в постель от усталости. Ждать – всегда было хуже всего. Поэтому в такие ночи она редко сидела без дела. Чаще – вообще оставалась в Аврорате, где занятие найдётся в любое время суток. Вместе с чашкой кофе. И ещё одной. А потом ещё. И ещё…
А вот сегодня она сидела на подоконнике собственной спальни, перебирая бумаги, которые ещё днём принёс кто-то из оперативников. Снова убийства, снова тёмные метки, всё как всегда. Всё как всегда – это самое страшное.
А перед глазами почему-то стояло лицо Лермонт, она наткнулась на неё утром, в коридоре департамента, в который раз отмечая про себя, что… что-то не так. Что-то, чёрт возьми, совсем не так, а она опять не понимает – что. В такие моменты чувствуешь себя полной идиоткой обычно. И будешь чувствовать до тех пор, пока не поймёшь – что происходит.
А являться в гости по ночам без приглашения – нормально? Ну, это же Лермонт – к ней нормально.

Домовой эльф, который почти что с порога смотрит на тебя глазами, полными отчаяния, словно ты не пришла тут на ночь глядя неизвестно зачем, а явилась для него последней надеждой на спасение, - это уже странно. Тем более, если – её домовой эльф, он не очень-то разговорчив, таинственным шепотом жалуется тебе на то, что его бедная хозяйка уже давно ничего не ела, - впору забеспокоиться всерьёз.
А дальше – сигаретный дым и сумерки. Несколько оплавленных свечей на столе и тишина. Даже метель за окном – и ту слышно.
- Чёрт возьми, Лермонт, да ведь у тебя даже камин тут не горит… - и не один день уже не зажигался – судя по его виду - декабрь вообще, в курсе? Типа, холодно… Ты себя когда последний раз в зеркале видела?
Ни здрасьте вам, ни зачем явилась. Разве что прямо в лоб не спросила с порога – какого чёрта с тобой происходит? И на том спасибо. Совсем ты свихнулась с этой своей работой, Гвин. Ну, и кто тебе после этого доктор?

 Отправлено: 28.03.09 15:34. Заголовок: - И тебе добрая ночь..

- И тебе добрая ночь, - Гвинед чуть насмешливо улыбнулась, привставая в кресле. Правда, замечание о камине ее несколько обескуражило. И правда ведь... не горит. Кстати, а почему? Если Айкен не разводил огонь, значит она приказала... а почему приказала?
Да дементор его знает. Но ей не холодно.
- Правда холодно? - искренне удивилась Лермонт, - ну... если так...
Айкен радостно бросился заниматься отоплением - в кабинете стало чуть больше света. Шотландка молча указала Алисе на кресло напротив своего стола.
В этом вся Лонгботтом. Она может явиться когда угодно и с чем угодно. Она может не здороваться, и Лермонт этого даже не заметит. Они вообще редко здороваются, настоящие друзья.
Просто потому что на самом деле никогда не расстаются. Можно не видеться годами, а потом кивнуть при встрече - "привет, пойдем поужинаем?" А если последняя встреча была вчера, то приветствия и вовсе ни к чему. Но сейчас Гвинед нужен официоз. Хоть немного, потому что нужно за что-то цепляться.

Зачем ты пришла, Алиса? Я стану слабой рядом с тобой, а мне нельзя, я сойду с ума. Никого из вас троих я не хочу видеть, ни тебя, ни Фир, ни Розье - его особенно. ты пришла и напоминаешь, что мне может быть больно.

- В зеркале я себя видела ровно две минуты назад, как раз перед тем, как ты вошла, - кивнула Лермонт, снова опускаясь в свое кресло, - да, пожалуй, так себе зрелище. Но у меня полно работы.
Айкен спешно расставлял на столе чайные чашки.

 Отправлено: 29.03.09 19:03. Заголовок: Дом причинял боль – ..

Дом причинял боль – обстановкой, тишиной, вкрадчивым, затаившимся полумраком, который, казалось, все еще прятал в углах тени прошлого. ©

- Правда. Я совсем не удивлюсь, если ты не помнишь, что скоро Рождество.
Честно говоря, Алиса и сама не вспомнила бы об этом, если бы окружающие на каждом шагу не напоминали бы – своим поведением. Например – всей этой суетой с предпраздничными покупками в Косом Переулке. Или же вот сегодня с утра кто-то развесил в штаб-квартире праздничные гирлянды. И всё бы прекрасно, если бы вся эта мишура действительно была поводом расслабиться и не думать о войне. Пожирателей Смерти праздники никогда не останавливали. Скорее наоборот – они получали прекрасную возможность, как это у них называется, вдоволь повеселиться.
Лонгботтом опустилась в кресло напротив подруги, а хозяйничавший рядом домовой эльф продолжал украдкой бросать на ту весьма красноречивые взгляды. Огонь в камине стал, наконец, разгораться, отчего в кабинете стало чуточку теплее.
Но невозможно было не почувствовать главное – пустоту. Что же отняли у тебя, ну что?
У Гвинед был странный взгляд. Она словно и смотрела на Алису, но одновременно с этим – будто вовсе не замечала её. Как странно. Эл в свою очередь не сводила глаз с Лермонт, стараясь отыскать ответ на незаданный вопрос.
Вот только мы с тобой слишком похожи в одном – обе ни за что не признаемся, что нам может быть плохо. Слишком боимся показаться слабыми. Я сама такая. И ты тоже. Но при этом мы обе прекрасно знаем и видим всё то, что так старательно скрываем друг от друга. И от окружающих тоже. От них тем более. Прячем то, что мучает нас. Зачем?
- Работы у меня тоже хватает, поверишь? – Алиса тихонько усмехнулась, потянувшись к чашке с чаем. Хорошо, что хотя бы с чаем в этом доме всё в порядке. – Но, по-моему, это не мешает мне хоть изредка спать, есть и вообще походить на живого человека. А не на его тень. Завтра утром мы идём к Краучу – и просим у него отпуск для тебя. Хотя, добровольно ты вряд ли… Тогда я иду, да. И я прошу. Или требую. Как угодно.
Милая улыбка из серии – скажи мне спасибо за то, что ты теперь в курсе, я даже заранее тебя предупредила, вместо того, чтобы поставить перед фактом, а потом глоток чая и снова – внимательный взгляд.

 Отправлено: 29.03.09 23:11. Заголовок: Гвинед вздрогнула пр..

Гвинед вздрогнула при упоминании отпуска. Да, в этом вся Алиса, опять же. Дай ей волю, и она пойдет в белых доспехах сражаться за всеобщее благо. И не спросит, нужно ли это благо всем, кому она его так искренне желает. Отпуск?! Мать Моргана, что она будет делать в отпуске?
- Алиса, - Лермонт со второй попытки произнесла ее имя, потом нервно облизнула пересохшие губы, - пожалуйста. Не надо никакого отпуска, мне прекрасно работается. Я тебя очень прошу, оставь эту идею.
Ложечка слишком громко стукнула о край фарфоровой чашки.
Ты все видишь. Ты просто не знаешь этому имени, а я бы и рада сказать, но не смогу произнести. Знаешь, бывает такое, когда губы отказываются двигаться, и кажется, что если скажешь вслух, то оно подействует, как фаустовское "Остановись, мгновенье!"
Только тебя не спасет отряд ангелов. Ты упадешь замертво и навсегда настанет Ад.
- Мне что-то... не спится.

"- Ах, донна, отчего же вам не спится?
- О, сударь, спиться я всегда успею!"

- Возьми булочку, - сухо посоветовала Лермонт, - Айкен их замечательно печет. А я тебе кое-что покажу.
Три движения: открыть ящик стола, взять клочок бумаги, закрыть снова. Привычно повернуть ключ: хотя некому, собственно, там рыться.
Положить перед Алисой - в этот жест, кажется, уместился весь рассказ, не пришлось говорить, поэтому не придется вытаскивать из себя все это, раздирающее ее клешнями уже девятую ночь. Рак, кажется так маглы называют такую болезнь. А это, видимо, рак души. Или ее остатков.
Смотри, сестра. Я знаю, что ты - поймешь.
И пара строчек на обороте билета:
"Привет, моя вечно занятая красотка! Если ты успеешь на сегодняшний концерт, то я была бы рада видеть тебя в первом ряду. А если нет, то ночью я собираюсь предъявить тебе ряд претензий - готовься.
PS: Я... ну ты в курсе."

 Отправлено: 30.03.09 04:21. Заголовок: Кто бы сомневался, ч..

Кто бы сомневался, что Лермонт станет возражать и спорить. Алиса не сомневалась, но она не думала как-то, что оно будет – именно так. Не полушутливо, не скептически, а с отчаянием в голосе. Просьбой. Ресницы дрогнули на мгновение, чашка звякнула о блюдце, слова потерялись где-то на полпути к тому, чтобы быть сказанными.
А ведь ты сейчас – на грани. Нет, даже не истерики. На грани между чем-то вполне себе человеческим и этой бездной пустоты. Вот-вот сорвёшься в пропасть, чтобы остаться там навсегда. А я не позволю тебе, слышишь? Ну, какую булочку, Гвин? Ты что, издеваешься? Ты не брала в рот еды вот уже несколько суток, а мне булочки предлагаешь. Ты хоть вспомнишь, какова на вкус выпечка твоего эльфа? Потому что у тебя такой вид, будто с тобой здесь не домовик живёт, а дементор. И он всю душу у тебя… ч-чёрт.
- Слушай, я ведь о тебе забочусь. Ты, наверное, не поверишь, но мне страшно видеть тебя такой.
Вопросительный взгляд, брошенный на клочок бумаги, потом на Лермонт, потом снова – на строчки. В которых, судя по выражению лица Гвинед, содержался ответ на все вопросы. Даже не заданные.
Она перечитала три раза, прежде чем, наконец, осознать. Потому что после первого прочтения она поняла только то, что, кажется, знает, о ком идёт речь. После второго – в глазах Алисы промелькнула тень понимания, но она так и не смогла поверить в то, что мелькнувшая только что на краешке сознания, мысль – правда. Слишком страшно оно – для правды. А после третьего… после третьего – в горле снова застрял комок.
Ты клиническая идиотка, Лонгботтом. Могла бы и раньше догадаться.
- Элфорд. Скрипачка.
Скрипка, смерть и немножко нервно.
Слова сами сорвались с губ, а перед глазами – события дней минувших. Сколько прошло? Неделя. Нет, чуть больше. Тёмная метка в небе над зданием филармонии. Труп на сцене – жестокая насмешка тварей, которых даже людьми не назовёшь. Молодая красивая девушка, кровь повсюду, и насмерть перепуганные свидетели, которые и двух слов связать не могли, несмотря на все старания Алисы выяснить хоть что-то прямо на месте происшествия. Двое в масках – это старая песня. Какого гоблина эти уроды моральные – на девчонку совсем, беззащитную?! Почти привычная уже злость. И желание поймать – во что бы то ни стало. Потом Грюм долго ругался с кем-то из музыкантов, а через три дня притащил на допрос субъекта весьма сомнительной наружности. Который до сих пор находился под следствием, дожидаясь заседания Визенгамота.
Если ты успеешь на сегодняшний концерт.
- А ты не успела. – Голос дрогнул, не выдержав.
Заткнись, Алиса. Ну, Мерлина ради. Не надо вот так – ещё и словами. Это же больно.
- Гвин, ты же… о, Господи.
Понимание пришло так внезапно, так стремительно, накрывая с головой, сбивая мысли в один сумбурный поток, мешая говорить.
Ты что – все эти дни жила – вот с ЭТИМ – одна?
А ведь зная тебя…
Алиса инстинктивно перехватила запястье Гвинед своей рукой – зачем-то. Как будто, удержать на краю той самой пропасти было возможно вот так просто – взяв за руку.
- Нельзя тебе… одной. – В такие моменты правильные слова подобрать вообще никогда не удаётся. Просто говоришь то, что чувствуешь. Даже если оно не очень-то красиво и правильно звучит.

 Отправлено: 19.04.09 01:50. Заголовок: - Я... Облизнуть пер..

- Я...
Облизнуть пересохшие губы. Спокойно:
- Я не... не успела, да. Я предатель. Я вечно оказываюсь не там и не тогда.
Голос звучит так ровно, что за его тоном как-то даже теряется смысл, а смысл... такие слова говорят в истерике, разбивая руки в кровь о стену, кричат и плачут. Она говорила спокойно и сухо:
- Я думаю теперь иногда, чего мне стоило бросить тот отчет? Это билет в первый ряд, Алис, я сидела бы рядом с теми двумя. Я успела бы дать в зубы первому, кто достанет палочку. Но я не пришла. Просто не пришла, потому что решила, что работа сначала, а послушать ее я могу и дома. Это я виновата.
Она успела передумать эту мысль тысячи раз с того момента, как узнала. Тысячи раз произнести вслух, про себя, шепотом и в голос. Себе и зеркалу. Но еще никогда - другому человеку. И она не боялась, что в ответ ей скажут "да, так и есть".
Потому что не привыкла бояться правды.
У Алисы были удивительно теплые руки. Не горячие, а именно теплые, но такие, что от перехватившей запястье узкой ладони по телу вдруг распространилось тепло - и шотландку затрясло крупной дрожью. Тело вспомнило, как замерзло. Зря.
- Одной нельзя? - стуча зубами, поинтересовалась Лермонт, - а с... кем? С тобой... и Фрэнком?
Зажмуриться, прогоняя цветные пятна в глазах, помотать головой. И, уже ядовито и зло:
- Может, еще третьей позовешь? Нельзя... а как можно? И нужно ли?
Она поймет. Она должна понять - ну с кем, и правда? И должна понять, что сейчас каждый, кто хоть немного счастлив, вызывает у Лермонт ощущение очередной раны: да нет, не потому что это несправедливо, что у кого-то все хорошо, а у нее все плохо. Нет. Потому что они это заслужили, свое счастье. А она - нет. Она его своими руками убила.
- Алис, я так спать хочу, - шепотом призналась шотландка, - а не могу...

 Отправлено: 19.04.09 03:01. Заголовок: Она смотрела на неё ..

Она смотрела на неё своими широко распахнутыми серо-голубыми глазами, и не хотела верить в то, что слышит.
Гвин, родная, соображаешь, что говоришь вообще?!
Это ты-то виновата просто потому, что не оказалась вовремя рядом? Ты думаешь, мне было бы легче считать себя виноватой в том, что я не вернулась домой на пару часов пораньше в ту ночь, когда убивали моего отца? Или, может быть, я так завелась, потому что слишком хорошо понимаю тебя? Потому что каждый раз боюсь за Фрэнка, боюсь, что могу вовремя – не успеть.
- Третьей? Ну, что ты несёшь, а? – Вдруг отчего-то захотелось наорать, потрясти за плечи, с силой сжать её руку в своей руке. Что угодно, лишь бы она прекратила нести всю эту чушь о том, что вообще можно быть виноватой в том, что какие-то уроды возомнили себя вершителями чужих судеб. – Предатель, виновата?! Опомнись, это война! И никто здесь не виноват, что есть на свете сволочи и психи, для которых нет ничего святого в этом мире! Если думать о том, что могло бы… что могло бы быть, или не быть, то так и с ума сойти не долго. Не смей винить себя, слышишь, не смей!
У Лермонт дрожал голос, да она вся дрожала, то ли от холода, то ли от подступающей истерики, то ли от всего и сразу. И стало снова слишком сложно говорить. Слишком непривычно видеть её – вот такой. Слабой, замёрзшей, измученной. И столько в ней было этой боли и безысходности, что Алиса моментально заставила себя прикусить губу и перейти на шепот.
- Нужно. Ты живая ещё, Гвин. Живая, понимаешь? Тебе холодно.
А ещё ты плакать умеешь.
Она даже – прости – не сказала. Поднялась с кресла, одним рывком притянула её к себе за плечи, обнимая.
- Сможешь. Я тебя зельями напою, и будешь спать… совсем без снов. И никаких тебе кошмаров.
Взгляд наткнулся на бутылку виски на каминной полке – или не зельями.
Не смей реветь, Лонгботтом. Вот только ты не смей. Лучше прижми её к себе покрепче, пускай она вспомнит, что ещё окончательно в кусок льда не превратилась.
Ладонью по волосам – мягко, осторожно, тихо.
А я сама найду их и убью – вот этими же самыми руками. За тебя.